Элегия: Вот какой он, оказывается, чёрный день

* * *

Вот какой он, оказывается, чёрный день —

беспросветная серость, даже моста

имени Джорджа Вашингтона не видно.

Здесь потеряешь не только собственную тень,

но и нравственные ориентиры.

Тьма осязаема, как фига в кармане.

Так сгустились и перемешались цвета,

что радуги век не увидишь. Обидно.

Идёшь на собранье, не на закланье,

и ловишь себя на мысли, что в этом тумане

ни Федры не встретишь и ни Эдипа —

просто некто вяло бросает: «Иди ты...».

Всё измельчало. Злодей — сирый,

герой страдает от геморроя. Не видно ни зги,

за исключением мелюзги:

захочешь подставить правую —

схлопочешь повторно по левой.

Была некогда девой,

а стала обычной шалавою.

Тьма и безлюдье. Хоть глаз выколи

за око, а зуб — за зуб.

Столько лет горе по свету мыкали,

что и свет белый стал не люб.

Страсти стали банальней. За одного

битого можно отдать только двух

убитых, но небитых или невинных нельзя.

Все утраченные близкие и друзья

сгустились на горизонте в точку тоски,

где сходятся параллельные и где ждут меня самого.

Собаки и дети радостно бегают в парке.

В инвалидных креслах возят стариков и старух.

Старухи, кажется, вяжут.

                                                                        А может быть, это — Парки?