РЕКВИЕМ
Petrarca
I.
Requiem
когда отринув раковины
выйдем
из мира и станем
сродни оголенным улиткам
и незащищенные
что мы с собою возьмем?
оставив тщету на пустом
побережье
ты будешь стоять под багровым закатом
под прапором солнца
что скажешь тогда ты
о только что прожитой жизни
и в чем оправдаешься пред
Звездою полынной
ненасытным Сатурном
Луной ледяной?
II. Offertorio
Ты будешь стоять – нет
не в сонмище страждущих душ –
до этого будешь стоять на миру
на вселенском ветру
нет не уповай
что песчинкой станешь невидной
или – в прах превратившись
смешаешься с пылью и глиной
песчинка ты будешь видна
на самой далекой планете
песчинка ты будешь одна
в беспощаднейшем свете
и шквал пескоструйный
очистит твои побужденья
III. Liber Scriptus
и сольются все звуки в один
и все ощущенья
в одно непонятное чувство сольются и те
кого ждешь ты до боли в глазах до седин
на горизонте в точку тоски
в ожидания точку сойдутся
и обстанет тебя безмолвно-беззвездная ночь
и мрака от света не отличая
с глазу на глаз
останешься ты
один на один
с притихшей вселенной
и с безмерной как ночь пустотой
и в провал пустоты устремив
свой единственный глаз
в пустоту окунешься
или это сама пустота
снизойдет на тебя
или в краткое это мгновенье земное
ты в себя лишь глядел и глядишь?
но поведать об этом
ты никогда никому не сумеешь
IV Recordare et lacrimosa
и припомнятся теплые руки
надежного нежного крова
и припомнится как слепяще-зеленые ветви
шумно смыкались в головокружительной сини
и припомнятся прикосновенья иного
ласковорукого ветра
и снова увидишь:
два колодца в глазницах
сверкают из высокой травы
руки остыли
треснули створки
ветви засохли
в колодцах полынь
и вспыхнувший ветер
травы спалил дотла
и завесишь ты все зеркала
и захочешь забыть сладковатый
подползающий вкрадчиво запах тленья
и о жемчужине вспомнишь тогда ты
невзращенной
незащищенной
руки остыли
треснули створки
в тине и в иле
перлы твои
и не долетев до цели
слова на ветру сгорели
и вспомнишь о тех
кого не сумел обогреть
и вот небеса разорвет
труб разъяренная медь
V Tuba Mirum
и пятый ангел вострубит призывно
и вот звезда падет на землю грозно
и ключ ей дан чтоб кладезь черной бездны
ключом тем отворить и помрачится
от дыма солнце звезды небо воздух
и вспыхнув загорятся в небе птицы
о чем улитка будешь ты молиться
когда на землю хлынет ливень звездный
когда в живом огне увидишь лица
отмеченные той печатью — в миг
когда личину сбросит каждый лик?
VI De Profundis Clamavi
и станешь моллюском
лишенным жемчужины
и самое скорлупы
творцом лишенным творенья
тварью лишенной Творца
и даже имя свое
ты утратишь моллюск
и все цвета и оттенки
сольются в один
о чем тогда будешь молить
кого тогда будешь молить
молиться будешь кому
перед тем как лишиться
зрения
слуха
и речи?
VII Dies Irae
и будет судить
тебя беспощаднейший Кронос
и неумолимо как сына
в жертву тебя принесет
и будут судить тебя
Хтония
Хронос
Земля и всесильное Время
и души обманутых тех
кому не воздал ты
добром за добро
и души тобой нерожденных
и что страшнее всего
песчинка сама ты
будешь себя судить и карать
VIII. Libera Me
и взмолишься ты о прощенье
за все что не сделал
и взмолишься ты о забвенье
всего что содеял
и будешь молить
о лишении чувств
о диком огне
чтобы все неживое пожрал
огонь живой животворный
и будешь молить о лишении чувств
о свинцовотекущей реке
о беспамятстве
о
невоскресенье
IX. Lux Luminescens
они осеняют живых
многоочитым сиянием смерти
люминесцентный свет
зияет в черных пустотах глазниц
никого кроме смерти
они полюбить не способны
и ожидают когда же
Смерть примет образ Любви
а в это время живые
кончают с собой
X. Agnus Dei et Crucufixus
Один как перст — один как Божий перст
Он шел в толпе идущей вместе с Ним
Он был уже почти неуязвим
но как еще тяжел огромный крест...
Был отблеск факелов на ряби луж
Был отзвук стона: «Господи, внемли!»
Все ближе ближе небо а вдали
Мерцает свет люминесцентных душ
XI. Lux Aeterna
и ты увидишь однажды
как пляшет пылинка
и луч падает искоса в угол
позабытого храма
где такие как ты
устроили склад
непонятного хлама
и небо увидишь
сквозь продырявленный купол
и увидишь ты сколько терпенья
у заплеванных этих камней
и еще раз попросишь прощенья
у этой забытой Софии
XII. Stabat Mater
Я видел жизнь, похожую на смерть,
с печальными, пустынными глазами,
и в сумрачном углу под образами
лампадка начинала тихо тлеть.
А за окном струился черный снег,
Она глядела вдаль, дитя качая,
и тишина сгустилась, возвещая,
что небом избран некий человек,
и восходила в тишине звезда,
волхвы дивились, в путь страшась пуститься, –
меж смертью и рождением граница
была еще незримей, чем всегда.
1984-1985
Ян Пробштейн, опубликовано в одноименной книге (1993).
[1] Ни
одна планета не заставит меня плакать (итал.)
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий